Крепкий кофе с Игорем Губерманом

Специально для газеты «Магнитогорский металл» и портала «Барды Урала».

КРЕПКИЙ КОФЕ С ИГОРЕМ ГУБЕРМАНОМ

На авансцену выходит Игорь Губерман, и аплодисменты перерастают в овацию. Поэт берёт микрофон и, без каких-то внешних эффектов, мастерски удерживает внимание зала. Какие-то шутки доходят сразу, а порой взрыв хохота звучит после паузы. А мужчина в белой рубашке, к которому прикованы взгляды сотен зрителей, чередует стихи, щедро сдобренные крепким словцом, с жизненными зарисовками, где порою сквозь юмор пробивается печаль и горечь.

Право говорить правду

Удивительно, насколько современно звучат сегодня стихи Игоря Мироновича о природе власти и лакейском менталитете её прислужников, написанные на заре перестройки. Впрочем, чему тут удивляться? Времена меняются, а люди остаются людьми. С их пороками и слабостями. И внутренним стержнем, позволяющим выстоять вопреки всем бедам. И посмеяться, пусть порой сквозь слёзы, — над этими самыми бедами, над несбывшимися надеждами, над неотвратимой старостью и, в конечном счёте, над собой. Это одна из самых ярких черт творчества Губермана — самоирония. К себе он, пожалуй, беспощаднее, чем к прочим персонажам своих гариков.

Вместе с мэтром выступал его импресарио Виктор Березинский, известный композитор и исполнитель. Второе отделение концерта открыли любимые публикой шлягеры в стиле ВИА 70-80-х годов прошлого века и несколько современных композиций на идише и иврите. Во время песенной программы Виктора стопка записок Губерману росла. Вопросы, шутки и забавные житейские казусы, у которых есть все шансы войти в будущие книги Игоря Мироновича — он давно и целенаправленно собирает смешные истории от своих читателей и зрителей.

Он был прекрасен в своём не нарочитом, предельно естественном остроумии, в искренности не напоказ. Мне не раз вспомнилось булгаковское: «Правду говорить легко и приятно». За своё право говорить правду Губерман заплатил годами лагеря и ссылки — и не озлобился, остался жизнерадостным человеком, сочетающим в себе острый критичный ум — и великую доброту, не позволяющую дистанцироваться от чужой боли.

Концерт пролетел на одном дыхании. Но на сцене раскрываются лишь некоторые стороны многогранной личности и творчества Игоря Губермана. Наверняка многие из тех, с кем мы 10 апреля были вместе в зале драмтеатра, захотят перечитать его книги и глубже погрузиться в поэзию, где нет лишних слов и проходных образов — а есть мастерское владение языком, чёткая и честная, выстраданная позиция…

В день приезда автора знаменитых гариков в Магнитогорск мне посчастливилось пообщаться с ним в стенах редакции «Магнитогорского металла», куда они с Виктором Березинским заехали в гости на чашечку кофе.

«Мы — гастрольбайтеры»

— У Дины Рубиной есть рассказ «Я — офеня», где она сравнивает себя, путешествующего с концертами писателя, с офеней — коробейником, развозящим по деревням мелкий товар. Она вспоминает, что вы на это ответили: «А я вообще жулик». Если серьёзно — что значат для вас поездки с выступлениями?

— Я давно придумал формулировку для нас с Юликом Кимом: мы — гастрольбайтеры. Мы ездим и что-то там читаем, поём. Вот, собственно, и всё. Офеня разносит всякие товары, а мы ничего полезного не разносим, только рассказываем.

— А вы считаете, что просто рассказывать — это «ничего полезного»?

— Ну, немножко так, умеренно.

— Игорь Миронович, какой вопрос у вас самый нелюбимый, если не считать «почему вы материтесь»?

— Про «материтесь» мне просто смешно, а вопрос самый нелюбимый, наверное, — как у вас с ивритом?. Потому что у меня очень плохо с ивритом, никак, вот я и не люблю этот вопрос. Его всегда задают и сегодня зададут наверняка.

«Язык — как океан»

— Когда русскоязычные литераторы уезжают в чуждую языковую среду, как они ни стараются придерживаться корней, у них появляются неправильности в слово-употреблении. Например, не видят разницы между «цветом воронова крыла» и «вороньего». Есть и совсем анекдотические ситуации. Вы с ними сталкиваетесь? И не чувствуете ли на себе влияния среды?

— Я с ними сталкивался, да. У нас безумное количество русскоязычных газет, как в Америке, и там часто очень смешные ляпы. Сейчас не вспомню, но они есть. Но это ведь не писатели, это журналисты. Боюсь, на родине у них были точно такие же ляпы, было плохо с языком. Не знаю хороших писателей, у кого бы в эмиграции язык ухудшился. Если человек уехал писателем и у него сформирован языковой запас, то с ним уже ничего произойти не может. Он остаётся носителем старого, живого и полнокровного русского языка, который сейчас в России очень сильно скукожился. Он стал убогий, он стал гораздо меньше по словарю, в нём появилось чудовищное количество иностранных слов, употребляемых ну совершенно не по делу — есть адекватные заменители на русском языке.

— Может быть, это процесс, который происходит с языком безостановочно? Если вспомнить, как Лев Толстой раздражался на слова «электричка» и «открытка», считая их уродливыми новообразованиями…

— Язык, как океан — сам себя очищает от мусора. Многочисленные сленги отмирают, а эти слова, которые раздражали Толстого, язык принял. А бывает, современные писатели употребляют модные слова, а они куда-то деваются.

— Что для вас сегодня языковой ориентир?

— Я привык к русскому языку Чехова и Лескова, даже к сегодняшнему языку замечательных писателей. Что я выучил, то и мой ориентир. Тезаурус. Всё своё ношу с собой.

— А что является для вас эталоном поэзии? И где грань между поэзией и графоманией?

— Это очень тонкая грань. Для меня поэты — это Блок, Пушкин. Люблю Заболоцкого. Он, по-моему, недооцененный великий русский поэт. Я очень многих поэтов люблю. Можно ли считать их моими ориентирами? Наверное, нет, потому что я пишу немножко другие стишки, короткие — четверостишия, здесь для меня ориентиры я даже не знаю кто… Вы знаете, был такой поэт в начале века двадцатого, Дон-Аминадо — это его псевдоним, настоящее имя Аминодав Шполянский, эмигрировал в 20-м году. Написал безумное количество прекрасных четверостиший. Был замечательный совершенно, гениальный поэт Николай Глазков. Вот на них, наверное, ориентируюсь. А так, в общем-то, на себя.

— «Ты сам свой высший суд»?

— Конечно. Лишь ты умеешь оценить свой труд.

— А возможно ли в принципе уверенно сказать о человеке, пишущем без откровенных ляпов, на более-менее нормальном уровне, что его творчество останется в истории?

— Сегодня безумное количество высокой техники слагания стихов, а поэзии там нету. Очень много пишущих, а что останется, решит только время. Знаете, когда хоронили Некрасова, то, по-моему, Достоевский произносил о нём речь на кладбище и сказал, что он как Пушкин. И несколько сот студентов закричали: «Выше! Выше!» Сегодня отчетливо видно, что это не так.

— Есть мнение, что в современной русскоязычной литературе превалирует художественная форма над содержанием, во главе угла — увлекательность сюжета, внешний блеск при отсутствии глубины. Согласны ли вы с этим?

— Ну, для одних важен сюжет и чтобы через страницу убивали и через страницу насиловали, а для других важна глубина содержания и они могут читать занудливую литературу. Например, Маканина читать тяжело, а писатель прекрасный. Я очень люблю ещё Пелевина, он писатель для многих сложный и неприемлемый. Что важнее, форма или содержание? Важны и форма, и содержание. И что должно быть главным, я не знаю.

«Я не такой дурак, чтобы давать советы»

— Раз уж вы упомянули Некрасова… Как раз он говорил о гражданском долге поэта…

— Чушь он порол, притворялся.

— Предназначение поэзии — в самой поэзии?

— Совершенно точная формулировка, больше ничего и не надо.

— Есть ещё одна точная формулировка, которая не раз звучала в ваших интервью прежних лет: «Я не такой дурак, чтобы давать советы».

— Конечно. Я прожил на свете почти 78 лет и ещё не встречал умных людей, которые дают советы. Потому что совет — это всегда некая ответственность за человека. Даёшь совет — а как этот человек поступит и что с ним случится дальше, совершенно же непонятно.

— А вы за что готовы брать на себя ответственность в этом мире а за что нет?

— За семью и за детей. И за себя. И за свою честь и достоинство. Больше абсолютно ни за что. А всё, что помимо этого, решают другие люди, решают коллективы, решает история, решает ситуация. Я ответственен только за благополучие своей семьи.

— О «семье» в более широком смысле слова — у вас огромное количество почитателей, для которых вы…

— Гуру?

— Скорее родной и близкий человек — ну и гуру тоже, источник жизненной мудрости. Ваша российская публика отличается от публики в других странах?

— Российская публика очень хорошая, пожалуй, самая лучшая, это я, не только приезжая в Россию, говорю. Здесь ещё слышат стих, слышат слово. Но у этого замечательного свойства есть прямо противоположная сторона — точно так же слушают подонков. Внимательно, с уважением впитывая слова. А что касается конкретно моей публики, то она везде одна и та же. Это люди разных лет, разного состояния души и материального положения, но это всё научно-техническая интеллигенция. И молодёжь тоже приходит, но несколько за другим — посмотреть на свободного человека, который употребляет крепкие слова.

— А может быть, как раз ваше творчество актуально для молодёжи? Сейчас время короткой информации, быстрой жизни, и во имя того, что вы укладываете в четыре строки, они не захотят читать поэму или даже длинное стихотворение.

— Вы имеете в виду, молодёжь — потому что короткое, легко воспринимается, легко обрабатывается?

— И запоминается. Квинтэссенция смысла при совершенстве формы.

— Никогда об этом не думал. Может быть. Но мне кажется, молодёжь идёт, потому что ей интересно посмотреть на заезжего фраера, который ведёт себя как свободный человек, пишет как свободный человек. В России осталось очень мало людей, внутренне свободных.

О свободе и холопстве

— В чём выражается внутренняя свобода, в вашем понимании?

— Внутренняя свобода человека состоит в сумасшедшей защите собственного достоинства, собственной чести и вражде ко всякой несправедливости и небоязни высказать эту вражду. О внутренне свободных людях, умеющих защитить чувство собственного достоинства, пишут, к сожалению, очень немногие газеты.

— Если говорить о прессе… Слышала от коллег, которые общаются с друзьями и родственниками в Израиле: как у нас слабо освещается в прессе арабо-израильская ситуация, так и от многих израильтян далеки российско-украинские проблемы…

— Это неправда — заявляю как израильтянин, который живёт там уже 25 лет. Со всей ответственностью говорю за русскоязычную часть населения. Непрерывно все обмениваются новостями по телефону, разговаривают. В последнее время это предмет застольных и всяческих других споров. И вообще все проблемы России жарко обсуждаются. У нас свободная печать, поэтому всё печатается.

Мифы и реальность

— Я видела ваш концертный график. День — город, день — город. Наверное, всё сливается в одну полосу, уже не до достопримечательностей?

— Это не совсем так. Я человек пожилой, поэтому, когда каждый день — новый город, тяжеловато, действительно, в основном хочется поспать. Но я большой интересант и в городах то хожу в музеи, то общаюсь с людьми и, кстати, об этом потом пишу в книжках. Если вы заглянете в мою прозу, то увидите, что это сплошь путевые впечатления, так что я всё вижу. Вот, например, я у вас в Магнитогорске был лет десять назад и довольно много о нём написал в книжке, правда, не помню, в какой. Я там написал, может быть, немножко обидно, что Магнитогорск — это гигантский памятник Сталину. Это, по-моему, в книжке «Седьмой дневник». Ну, могу наврать, или в «Вечернем звоне»… Это десять лет назад было, а книжки я выпускаю раз в два года. Хотя интереснее, может быть, было бы писать биографию Бориса Ручьёва, потому что он — типичный пример вовлечённости в эту романтику, которая стала мифологией. Очень уж много здесь работало ссыльнопоселенцев, крестьян — ну, вы знаете лучше меня.

— Игорь Миронович, а в какую мифологию вовлечены вы?

— Я в кучу разных мифических вещей вовлечён. Например, в то, что дети вырастут хорошие — чистый миф. Я вовлечён в… Но это не мифология, это реальность — я очень полюбил Израиль. И считаю его великой страной — он и есть великая страна. Я до сих пор люблю Россию, и поэтому мифы, которые у вас здесь употребляются сейчас, меня очень раздражают и огорчают. А вот в миф о том, что Россия — великая страна и ей суждено великое будущее, — я целиком в нём тоже. Уверен, что в России однажды будет просто замечательная жизнь. Как-то вот вдруг исчезнут все мерзавцы — а это ведь миф, что они исчезнут, и будет очень хорошо.

— В таком случае, так о любой стране можно сказать…

— Нет, так нельзя о любой стране сказать. Моя страна живёт замечательной спокойной жизнью.

— Есть понятие «великая страна» и есть понятие «спокойная жизнь».

— Америка — великая страна, Англия, я думаю, тоже великая страна, по крайней мере, исторически. Так вот, там люди живут спокойной нормальной жизнью, без всяких взрывов, без страха, в отличие от России, которая тоже великая страна, но погружена всё время в какие-то катаклизмы. Приведу простой пример. Я в России прожил 52 года. До сих пор, когда приезжаю и навстречу идёт милиционер, напрягаюсь. Когда вижу вечером группу подростков, обхожу их стороной. Я много видел и не стыжусь, когда мне страшно.

В России средняя продолжительность жизни — 59 лет. А везде в развитых странах это 70, 72, 75. И это очень несправедливо. Человек должен в старости получать удовольствие. По всему миру — а я много по миру ездил — американские туристки в возрасте лет 75 — живые, бодрые, весёлые, с фотоаппаратами. Вы русских стариков и старух видели за границей? Так что, это разная старость. А потом, уж не буду говорить, какие нищенские пенсии у стариков. А ведь качество государства — прежде всего то, как живут старики, больные, ветераны и дети. Когда ваша Государственная Дума приняла этот палаческий закон про детей… (Речь о законе Димы Яковлева — Прим. ред.) Десятки тысяч детей обрекли на мучительную жизнь и дикую смерть, это мальчики и девочки, которые за границей были бы выращены. Это просто страшно. Поэтому уж простите, что я вам говорю такие нелицеприятные вещи. Я однажды сказал и потом много раз повторял фразу: я люблю две страны, но за Израиль я испытываю страх и гордость, а за Россию — боль и стыд. А сейчас с Украиной и Крымом это ещё больше увеличится, потому что Путин для многих оказался героем, собирателем земель русских…

«Застолье с друзьями — это сама жизнь!»

— О грустном мы можем говорить много… Для разнообразия — вопрос о приятном. Опять же, ваша фраза, которую цитирует Дина Рубина, — надо с друзьями чаще выпивать и закусывать…

— Обязательно!

— Что вы любите с друзьями пить и чем закусывать?

— Это очень простой вопрос. Значит, пью я много лет виски и очень люблю разнообразные его сорта. Пью водку. Вообще говоря, пью всё, кроме керосина. А любовью к виски и друзей заразил.

— С колой или чистый?

— Чистый виски, конечно, какая кола, о чём вы говорите. Иногда в виски шотландцы, знаете ли, капают несколько капель соды или кладут лёд. Я пью его так. Что я люблю из еды? Жареную картошку обожаю. В каждом городе ем жареную картошку с грибами. Солёные грибы люблю, грузди преимущественно, но только белые, а не чёрные, не сухие. Да всё я люблю на самом деле. Я очень способный жарщик мяса. У нас очень обильные столы в Израиле. Ну и в России обильные столы. Минимум продуктов, в магазинах пусто — а на столе у всех всё. Это же поразительно!

— Застолье с друзьями — способ возрадоваться жизни?

— Это сама жизнь, это просто сама жизнь!

— Каких людей вы впускаете в свой ближний круг?

— Мне очень трудно сформулировать… Знаете, раньше я очень влюблялся в людей, дружил, приводил человека домой, восторженно смотрел ему в рот, особенно если гуманитарий. А потом гость уходил, а жена у меня очень умная, говорит: «Ты опять говно привёл». Я обижался. А спустя год приблизительно так и оказывалось. Женщины — у них же потрясающий прибор в отношении оценки и понимания людей. Но у меня есть круг друзей в Москве, он очень резко сокращается, и есть круг друзей, он довольно большой, наверное, семей десять, в Израиле. Есть друзья в Америке.

— Чего вы не можете простить близким людям?

— Близким, к сожалению, прощаешь абсолютно всё. А просто вот приятелям… Не люблю глупости, я не люблю предательства или даже готовности к нему. Очень часто пахнет готовностью к предательству. Почему — вы, наверное, просто ещё не знаете. Но есть масса черт, которые отгораживают тебя от людей. Тогда я с ними не общаюсь вообще. Общаюсь в застолье только с теми, с кем мне интересно и с кем хочется общаться. Понятия «нужный человек» у нас нету в семье. И в России не было.

— Несколько слов о Викторе Березинском, с которым вы к нам приехали.

— Витя — способный композитор, очень известный. Очень способный певец. И, поскольку это кормит не очень, Витя стал импресарио. Импресарио он гениальный. Завтра мы будем ехать в Оренбург шесть часов. Если я по дороге не помру, значит, он правильный импресарио.

— То есть правильный Виктор импресарио или неправильный, мы узнаем завтра к вечеру… И в завершение разговора… С тех пор как вы начали писать гарики, многие люди думают, что если они какое-то четверостишие вроде бы с юмором зарифмовали, то это стиль Губермана…

— Я на концерте буду говорить об этом. О бесчисленных юриках, мариках и петиках. Вы придёте сегодня на концерт?

— Обязательно.

— Гарантирую удовольствие!

За рамками этого интервью остался разговор Игоря Губермана и Виктора Березинского с выпускающим редактором «ММ» Станиславом Рухмалёвым о груздях и прочих грибочках. Кстати, когда-то Игорь Миронович водил электровозы из Уфы (точнее, от станции Дёма) в Абдулино, края наши ему знакомы не понаслышке. Оказалось, в Израиле тоже грибные места имеются… А ещё речь шла о книге «Искусство стареть» — коим, кстати, на мой женский взгляд, все присутствовавшие в тот день в редакционном конференц-зале мужчины в возрастной категории «18+» владеют в совершенстве. Говорили о свободе и несвободе слова, об умении в любых обстоятельствах оставаться собой… Хочется верить, что продолжение следует. По крайней мере, теперь мы точно знаем, как «гарантировать удовольствие» израильским гостям. И сакральное это знание хорошо бы применить на практике.

Фото Дмитрия Рухмалёва.

Интервью опубликовано в № 48 /12809/ газеты "Магнитогорский металл" от 26 апреля 2014 года. См. сайт "ММ":

http://magmetall.ru/pdf/2014-04-26_18.pdf

http://magmetall.ru/pdf/2014-04-26_19.pdf

Материал на сайте "ММ" с полным фоторепортажем:

http://magmetall.ru/contribution/16231.htm

Тема гастрольного тура Игоря Губермана и Виктора Березинского по Уралу (апрель 2014) на форуме "Бардов Урала" с фоторепортажем и видеозаписью Анатолия Бутковского с магнитогогорского концерта:

http://forum.uralbards.ru/viewtopic.php?f=15&t=1558

Интервьью "Крепкий кофе с Игорем Губерманом на форуме "Бардов Урала":

http://forum.uralbards.ru/viewtopic.php?f=16&t=1580&p=24356#p24356